Иметь такой нож, при взгляде на который появляются такие интересные и такие разные мысли — это здорово, ты чувствуешь себя уже не просто ножеманом, а ножеманом-философом, ножеманом-конспирологом...
Достаточно обзоров на практические и недорогие ножи! Ножеманская душа хочет изысков и зрелищ, и они есть у нас! Зрелища мы начнем с декламации великолепных стихов:
«…Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове»
Вы скажете, что мы говорим о ножах, а не о поэзии. Так и я говорю о ножах, а вернее об уникальном и зрелищном ноже, который вышел из рук столь же талантливого мастера своего дела, сколь был талантлив человек, из-под пера которого появились эти стихи. Стихи Льюиса Кэрролла я привел не случайно. Во-первых, их уникальность заключается в том, что это, вероятно, самая известная попытка ввести в язык несуществующие слова, которые в результате создали произведение, хоть и непонятное, но подчиняющиеся всем законам языка. При этом, многие критики заявили, что они «почти поняли» данное четверостишие. Мы же сейчас будем говорить о ноже, который настолько необычен своим дизайном, что тоже «почти понятен». Автор этого ножа создает свои творения, используя уникальную и почти не применявшуюся до него дизайнерскую концепцию сложной многоуровневой и практически открытой рукояти. И в тоже время, все эти сложные ножи также подчиняются всем ножевым и всем дизайнерским законам. Это первое, что объединяет героя нашего обзора и стихи Льюиса Кэрролла. А во-вторых, все еще более очевидно — свой новый потрясающий нож Алексей Коныгин, а именно о его ноже пойдет речь, назвал «Бармаглот», а приведенные выше строчки являются первым четверостишием знаменитого стихотворения «Jabberwocky» из первой главы повести-сказки «Алиса в Зазеркалье», которое Дина Григорьевна Орловская перевела как «Бармаглот».
Предвещая начало обзора, хочу охарактеризовать этот нож так же, как это стихотворение охарактеризовала Алиса:
— Очень милые стишки, — сказала Алиса задумчиво, — но понять их не так-то легко… Наводят на всякие мысли — хоть я и не знаю, на какие…
Еще лучше сказал сам автор: «Смысл этого фрагмента древней Поэзии тёмен; и всё же он глубоко трогает сердце». Нож Алексея «Бармаглот» изыскан и так сложен, что лишь «почти понятен», но он настолько сильно задевает струнки ножеманской души, как не задевает ни один другой простой и понятный кастом. Этот нож наводит на всякие мысли, хоть я и не всегда понимаю на какие, ибо их много, они разные и все время прыгают, как мюмзики в мове… Но сейчас мы попробуем эти мысли упорядочить и понять.
Начнем с того, что, в отличии от самых известных ножей Алексея, «Бармаглот» со стороны своей лицевой плашки выглядит более классическим — на ней присутствуют шесть фигурных сквозных отверстий, но они не кажутся слишком крупными, и приходит мысль, что Алексей решил сместить акцент с максимально открытой рукояти, на рукоять, ощущаемую больше как закрытую с дизайнерскими перфорациями. Однако, приблизив нож и увидев сквозь эти дизайнерские перфорации все внутренности ножа и свою ладонь с противоположной стороны рукояти, я понял, что ошибся. Акцент к закрытой форме сместился совсем чуть-чуть и то только на одной плашке рукояти, перевернув же нож со стороны клипсы мы обнаруживаем просто «вырванный» огромный участок плашки, который однозначно указывает нам, что Алексей и в этом творении сохранил свою концепцию «души ножа нараспашку». Подобный ход со значительно отличающимся восприятием ножа при взгляде на него с разных сторон, можно назвать первым особенным моментом великолепного дизайна, заставляющем вас кардинально менять свое ощущение ножа в течении всего лишь нескольких секунд. Вторым интересным моментом дизайна «Бармаглота» является его функциональная сложность. Скорее этот нож ощущается не как живое существо по сравнению с «Вороной» или с «Десептиконом», а как оружие злодея Бармалея, но не простого Бармалея, а более сложного и мифического Бармаглота. Глядя на этот нож снова хочется сказать словами Алисы, комментировавшей стихотворение о Бармаглоте: «…Одно ясно: кто-то кого-то здесь убил… А, впрочем, может и нет…». Этот нож поразительным образом преследует ощущение двойственности, при всем том, что он вроде бы понятен. Ощущение многослойности сущности этого ножа только подчеркивается многоуровневыми террасами — фрезеровкой на плашках его рукояти. Недаром в мире конспирологов присутствует идея о том, что в «Jabberwocky» зашифрована информация о многих слоях других измерениях. Нож Коныгина как бы одновременно присутствует в нескольких слоях разных измерений, поэтому он ощущается таким «размазанным» и каждое мгновение разным. А может быть Алексей разгадал смысл «Jabberwocky» и снова зашифровал его по-своему в своем «Бармаглоте»? Эту идею мы подкинем конспирологам, а сами начнем практический осмотр той составляющей Бармаглота, которая находится в нашем с вами измерении. Начнем, как обычно, с клинка — с того элемента, который и навел меня на мысль о «злодейском оружии».
Бандиты, разбойники и бармалеи. Изогнутые пиратские сабли и ножи. Говоря о злодеях, мы все находимся под впечатлением художественных иллюстраций с гипертрофированными испанскими навахами и турецкими ятаганами, призванных наводить страх на читающих рассказы и смотрящих мультфильмы. Алексею почти удалось нас напугать — нож однозначно получился «бармаглотским». Но самое интересное в другом — он хоть и выглядит злодейским, но ощущается милым и добрым. Хотя бы потому, что выбранная цветовая палитра рукояти не выглядит мрачно или кровожадно, а сам нож в совокупности всех его достоинств является воплощением настоящего ножевого искусства, а оно всегда доброе. И снова проявляется противоречивая двойственность ножа. Так что же зашифровано в этом ноже? Возможно, мы этого никогда не узнаем, поэтому просто рассмотрим его ТТХ.
Клинок длиной 95 мм и толщиной 3.6 мм выполнен в форме Upswept point из авторского ламината с сердечником из Vanаdis10 в обкладках из 95×18. Если забыть о «злодейском» внешнем виде клинка, то функционал ножа можно назвать функционалом отличного резака, несмотря на отнюдь не скальпельную толщину лезвия. Безусловно, «Бармаглот» — чистокровный коллекционный экземпляр, но по устоявшейся традиции мы определим и оценим его функционал и качество, в котором хорош этот полочный нож. Так вот, хорош «Бармаглот» в резе. Все дело в том, что при толщине клинка 3.6 мм толщина сведения его режущей кромки составляет всего 0.2 мм и 0.3 мм на самом кончике клинка. Это ли не резак? Дело в том, что подобный показатель был достигнут благодаря очень широкому клинку с высокими 23-миллиметровыми прямыми спусками. При твердости сердечника клинка в 62–63 HRC излишне говорить, сколь качественный рез обеспечивает это лезвие. Особенно хорошо чувствуется этот функционал при выполнении секущих резов. Именно такое движение реза подразумевалось при создании сильнейшего сабельного изгиба режущей кромки. Кстати, этот изгиб обеспечил немаленькую длину режущей кромки — почти 104 мм. В итоге можно говорить, что благодаря достаточно необычной геометрии клинка, его режущий (секущий) функционал просто великолепен. Ну что ж, дорогому ножу — благородный функционал.
Внешний вид клинка не просто благороден — он аристократичен. Имитация линии хамона, присущая только дорогим клинкам мечей японских самураев является лишним тому подтверждением. Интересным является решение проявить эту линию на очень крупном дизайнерском фальшлезвии. Часто такие фальшлезвия делают на охотничьих ножах, для перерубания острым обухом костей добычи при разделке, но я даже боюсь подумать, что Алексей создавал этот нож с прицелом на функционал охотничьего ножа или скиннера — уж слишком много тут несостыковок. Тонкий кончик может выполнять точные и деликатные работы, но способен легко повредить шкуру ценного охотничьего трофея, а открытая рукоять создаст массу проблем при чистке ножа после разделки туши. Нет, все-таки это фальшлезвие — дизайнерское и создано исключительно, чтобы представить нам интересный дизайнерских ход с имитацией линии хамона на обухе.
Плавный и немного вальяжный флип выполняется при помощи небольшого удобного плавника с мелкими насечками и обеспечивается роликовыми подшипниками на осевом узле.
И снова я ловлю себя на мысли, что не могу определиться, злодейский это нож или благородный. Судя по благородному тончайшему поперечному сатину и аристократическому функционалу, этот нож благороден. Судя по форме клинка это нож разбойника или пирата. Благородный разбойник… Возможно нож стоило назвать Капитан Блад, а не Бармаглот? … А, впрочем, может и нет….
Теперь об элементе ножа, по которому ножеманы сразу узнают руку Алексея Коныгина — о рукояти.
И снова я начну с мирного сосуществования противоположностей. Закрытая полуинтегральная конструкция открытой рукояти выполнена из титановых плашек с потрясающей сложной фрезеровкой в виде террас, в которых я вижу расположенные рядом множество параллельных измерений. Фрезеровку, выполненную на станке с ЧПУ, можно назвать зеркальной — на одной плашке фрезерованные террасы начинаются от спинки, а на другой — от брюшка. И это как нельзя лучше отражает суть всей идеи ножа — гармонию противоположностей. Усиливает эту гармонию потрясающе подобранная цветовая гамма, в которой выполнена рукоять: серо-голубое с бронзовым отливом матовое анодирование фрезерованных участков и бронзовые сатинированные плоскостные участки. И все это мы видим на фоне серебристого сатина клинка, проглядывающего в фигурных перфорациях плашек. Фурнитура, узнаваемый «коныгинский» осевой винт со смещенным шлицом и широкая оригинальная титановая клипса демонстрируют красивые «облака» тимаскуса, и все вместе это напоминает вечернее небо. И это потрясающе красиво!
Эргономика рукояти, вероятно, самая удачная из всех ножей Коныгина. Объясняется это ее классическим абрисом, достаточной толщиной (12 мм) и хорошей шириной (30 мм). Вогнутая форма брюшка с упором в виде плавника перед клинком и хвостиком в навершии обеспечивают отличный контроль ножа, а крупные насечки на хвостике и на спинке перед навершием и фрезеровка на боках плашек улучшают сцепление с ладонью. По периметру рукояти мы видим снятые фаски, что делает рукоять бережной по отношению к ладони. Очень порадовало, что на фрейме замка Frame-lock, при снятых снаружи фасках и внутренней выборке для более удобного доступа к фрейму, сохранилась достаточная толщина и этот участок не режет указательный палец при сильном сжатии рукояти. Фрейм замка, естественно, снабжен стальным сухарем с упором от обратного выгибания фрейма.
Несмотря на значительные размеры ножа, его можно комфортно носить на кармане в тот момент, когда хочется «выгулять» своего полочного любимца. Этот комфорт обеспечивается адекватной толщиной рукояти и тем самым «вырванным» участком плашки, о котором я сказал в самом начале. Благодаря этому участку кончик клипсы стало можно выполнить невысоким, а нож все равно легко сажается на карман. Для любителей тематических темляков скажу, что крупная перфорация в навершии выполняет роль темлячного отверстия, и подобная опция доступна.
Ну вот, вроде и все. Обзор закончен, а мысли упорядочить и успокоить не удалось — глядя на Бармаглота они еще больше пыряются и хрюкочут. Ну, да это и к лучшему. Ведь иметь такой нож, при взгляде на который каждый раз появляются такие интересные и такие разные мысли — это здорово, ты чувствуешь себя уже не просто ножеманом, а ножеманом-философом, ножеманом-конспирологом и т. д., и т. п. И как ножеману-философу мне пришла мысль, что Бармаглот — не злодейское оружие, отнимающее жизнь, а нож дарящий жизнь, ведь он рождает мысли, а как сказал Рене Декарт: «Я мыслю, следовательно, существую».